Свет приглушен, зрители притихли в ожидании начала. Поднимается занавес. Пустая сцена, на ней один единственный стул. Через несколько секунд начинают появляться актеры. Один за другим, мелкими шажками они выходят на середину площадки, на которой в ближайшие пару часов будут играть жизнь.
Когда аплодисменты стихают, становится ясно, что спектакль будет немым. Актерам придется постараться, чтобы наполнить пространство звуками, не издавая их. Они будут смеяться, плакать, злиться, любить и ненавидеть одними только глазами. Над сценой висит большой экран. Вместо первого ряда партера что-то вроде рельс, по которым ездит камера. Она необычная, не записывает происходящее, а увеличивает и переносит изображение на экран. Это необходимо, потому что театр немой.
Начинается действие. Спектакль о любви. Актеров трое. Девушка и двое молодых мужчин. Глаза каждого густо подведены черным, чтобы сделать их еще более выразительными. Ведь именно их глазам придется играть самое сильное и самое невероятное чувство на свете. Они будут вглядываться, щуриться, часто моргать, опускать ресницы. Они будут так любить глазами, как не умеет никто другой.
Антракта не будет. Режиссер посчитал, что от любви отдыхать не нужно. Нужно насладиться ею сполна, поаплодировать молча и в полной тишине покинуть зал.
Зрителям спектакль не понравился. На бис актеров не вызывали. На следующий день появятся многочисленные критические статьи, и спектакль уберут из программы театра.
Людям оказалось невдомек, что они столкнулись с тем, чего у них никогда в жизни не было. Те трое, на сцене, любили друг друга по-настоящему. Поэтому и игра далась им так легко. Настолько легко, что ее никто не смог оценить. Без эмоциональных всплесков, без драк и ревности, без всего того, к чему так привыкли обыватели, сталкиваясь со своей любовью. Им не понять истинного таланта, истиной красоты и истиной любви, которой наполнился опустевший зал.
Девушка и двое молодых мужчин вышли на поклон. Зал был пуст. Они посмотрели друг на друга, улыбнулись и покинули сцену. Смывая грим, они продолжали улыбаться. Себе, недалеким зрителям, режиссеру. Но прежде всего они улыбались своей любви. Чистой, глубокой и невероятно волнующей. Любви, которую не нужно выставлять напоказ, чтобы осознать всю ее прелесть.